Неточные совпадения
Скрипнул ящик комода, щелкнули ножницы, разорвалась какая-то ткань, отскочил стул, и полилась
вода из крана самовара. Клим стал крутить пуговицу тужурки, быстро оторвал ее и
сунул в карман. Вынул платок, помахал им, как флагом, вытер лицо,
в чем оно не нуждалось.
В комнате было темно, а за окном еще темнее, и казалось, что та, внешняя, тьма может, выдавив стекла, хлынуть
в комнату холодным потоком.
Она встала и, не умываясь, не молясь богу, начала прибирать комнату.
В кухне на глаза ей попалась палка с куском кумача, она неприязненно взяла ее
в руки и хотела
сунуть под печку, но, вздохнув, сняла с нее обрывок знамени, тщательно сложила красный лоскут и спрятала его
в карман, а палку переломила о колено и бросила на шесток. Потом вымыла окна и пол холодной
водой, поставила самовар, оделась. Села
в кухне у окна, и снова перед нею встал вопрос...
Прошел еще год. Надежда Федоровна хлопотала об открытии"Общества для вспоможения чающим движения
воды". Старания ее увенчались успехом, но — увы! она изнемогла под бременем ходатайств и
суеты. Пришла старость, нужен был покой, а она не хотела и слышать о нем.
В самом разгаре деятельности, когда
в голове ее созревали все новые и новые планы (Семигоров потихоньку называл их"подвохами"), она умерла, завещавши на смертном одре племяннице свое"дело".
Матвей встал и пошёл
в амбар. Хотелось облиться с ног до головы ледяной
водой или
сунуть голову куда-нибудь
в тёмное, холодное место и ничего не видеть, не слышать, не думать ни о чём.
Я сажусь «
в тую ж фигуру», то есть прилаживаюсь к правому веслу так же, как Евстигней у левого. Команда нашего судна, таким образом, готова. Иванко, на лице которого совершенно исчезло выражение несколько гнусавой беспечности, смотрит на отца заискрившимися, внимательными глазами. Тюлин
сует шест
в воду и ободряет сына: «Держи, Иванко, не зевай, мотри». На мое предложение — заменить мальчика у руля — он совершенно не обращает внимания. Очевидно, они полагаются друг на друга.
Мужик ожесточенно
сунул свой шест и чуть не бултыхнулся
в воду, — его чегéнь тоже не достал до дна, Евстигней остановился и сказал выразительно...
Между тем прибежали люди с баграми, притащили невод, стали расстилать его на траве, народу набралось пропасть,
суета поднялась, толкотня… кучер схватил один багор, староста — другой, оба вскочили
в лодку, отчалили и принялись искать баграми
в воде; с берега светили им. Странны и страшны казались движения их и их теней во мгле над взволнованным прудом, при неверном и смутном блеске фонарей.
Рядом с нею стоял Рябовский и говорил ей, что черные тени на
воде — не тени, а сон, что
в виду этой колдовской
воды с фантастическим блеском,
в виду бездонного неба и грустных, задумчивых берегов, говорящих о
суете нашей жизни и о существовании чего-то высшего, вечного, блаженного, хорошо бы забыться, умереть, стать воспоминанием.
Вначале такой сирота поставит себе у изголовья ведерко с
водою и черпает ковшиком, пока рука поднимается, а потом ссучит из рукава или из подола рубашки соску, смочит ее,
сунет себе
в рот, да так с ней и закостенеет.
Притащил меня немец к той калюже, разбил сапогом лед и велит мне
сунуть руки
в воду.
Допьяна гонца поят
И
в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день приказ такой:
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить
в бездну
вод».
Макар отдал деньги, и ему дали бутылку. Он
сунул ее за пазуху и незаметно для других отошел
в темный угол. Там он наливал чашку за чашкой и тянул их одна за другой. Водка была горькая, разведенная, по случаю праздника,
водой более чем на три четверти. Зато махорки, видимо, не жалели. У Макара каждый раз захватывало на минуту дыхание, а
в глазах ходили какие-то багровые круги.
Повсюду беготня, езда,
суета, сумятица, слезы и вопли, крики, ругательства и проклятия, и все это покрывается свистом порывистого ветра, ревом пожара, треском рушащихся домов и шипеньем высоких струй
воды, направляемых
в самые сильные пекла.
Дело было глубокою осенью. Старик сидел и удил. Лицо его было так же мрачно, как и пожелтевшая верба: он не любил осени. Лицо его стало еще мрачней, когда он увидел возле себя ямщика. Ямщик, не замечая его, подошел к вербе и
сунул в дупло руку. Пчелы, мокрые и ленивые, поползли по его рукаву. Пошарив немного, он побледнел, а через час сидел над рекой и бессмысленно глядел
в воду.
— А ты все крутишься. Все тешишь сатану. Бесовские действа изображаешь
в своем театре. Прельщаешься мишурою,
суетою. Куда как хорошо. Небось, как рыба
в воде плаваешь. У, недостойная! Уйди ты от меня! Знать тебя не хочу! Уйду
в обитель, за ваши грехи молиться буду… Отмолю, отмолю, отмолю!
Я опустилась на кресло. Столбняк нашел на меня. Глотала я
воду и смотрела
в стакан, точь-в-точь, как бывало, maman рассердится, накажет, и сидишь
в углу после рева; а нянька Настасья
сует в карман винную ягоду.
— А потому, красава, что башка у тебя дырява. Соображения
в тебе нет. Гармонь
в воде набрякла, — я ее завсегда для сухости
в голенище ношу. Сунь-ка ее
в свой сапог, да поглубже заткни, да на лунный камень поставь. Она и отойдет, соловьем на губах зальется. А играть я тебя
в два счета обучу, как инструмент-от подсохнет.